Ветеран ВОВ Николай Ворохобов: «Я не герой какой-то, я обыкновенный винтик большой машины»

Ветеран ВОВ Николай Ворохобов: «Я не герой какой-то, я обыкновенный винтик большой машины»

В рамках проекта «Живые легенды» «ГрифонИнфо» продолжает публиковать очерки фотографа Маргариты Пятининой о людях-героях и событиях военных лет. Сегодня мы услышим историю жителя Верхней Пышмы, ветерана ВОВ Николая Ивановича Ворохобова.

- Мы все рвались идти на фронт! Для нас счастьем было идти воевать! Меня в 17 лет забрали.

Николай Иванович родился в Златоусте, после пулеметного училища попал на передовую. Тогда планировалась Курско-Орловская битва и его направили туда. Курскую битву прошел под Орлом, это было первое сражение. И дальше началось: был на фронте, в окопах, блиндажах. Он прошел ‘44 и ‘45 годы на передовой, дошел до Германии и закончил свою войну в Балтии.
И вот что этот человек-легенда говорил нам о тех днях:

- В той обстановке каждый день был памятный, потому что заснул – проспал, проснулся – то ли ты живой, то ли нет. День начался, и что будет через час, не знаешь. Я не пулеметчик, я не герой какой-то, я обыкновенный винтик большой машины. Я принял участие в Курской битве, под Варшавой, на Одере, форсировании Днепра, взятии Бобруйска, Кенигсберга (но мы его только подготовили, не брали сами)...

Свои первые бои я в пехоте принял, в 108 стрелковой дивизии. Потом меня ранили, недели две пробыл в санбате. А потом меня пригласили как минометчика в артиллерийский полк. Больше полугода был в расчёте. Затем я на тракторе возил пушку. Потом пересел на машину. И на машине я уже закончил свою войну.

…Пока шли танки, пушка стреляла. Может подбить, может не подбить. Моя прямая задача, если надо, сменить позицию, подскочить к этой пушке, и раз – переставить. Остались живы – хорошо, нет – нет, всякое бывает. В таком напряжении почти каждый день.

При форсировании Днепра мы ставили пушки прямо на край берега, чтобы на тот стрелять. Когда переправляли свои плоты, лодки, приходилось заряжать пушки, чтобы не дать противнику обстрелять. Но все равно потери были, они и прямо в плот попадали, а там десятка три людей. Вот…война… Потери большие были, особенно в пехоте. Мы радовались, что выжили и шли дальше.

В 45-ом о Победе объявили по радио. Все повыскакивали, кто в чем был, радости было очень-очень много. Я демобилизовался в ‘48 году, с музыкой нас уже не встречали. Окончил техникум и приехал в Пышму в ‘54 году, работал в шахте. И ушел оттуда на пенсию.

…Его милая супруга все это время тихонько, на цыпочках накрывала стол. Расставила красивый сервиз, принесла чайник и, потирая руки, ждала, когда же мы закончим разговор и будем пить чай. «Он ведь с утра специально в магазин сходил, как это вы откажетесь?» Да, собственно, никак! Как мы можем отказаться. Девочки сели пить чай, а я попросила разрешения Николая Ивановича его сфотографировать. Он очень плохо слышал, и я говорила прямо в ухо и громко. И тут он тихо спрашивает: «А можно я с Томой?» - это был так робко, но так чудесно.

Когда мы собирались, супруга Николая Ивановича провожала нас громкими разговорами о школе и учениках, а наш герой что-то разглядывал на пиджаке и молчал, казалось, где-то далеко в себе. «Он долго будет еще вспоминать, спасибо, что зашли». Ох…

- Эта война была самой жестокой за всю историю… (Н.И.)

Фото: Маргарита Пятинина