В Верхней Пышме сняли фильм о военной авиации России

В Верхней Пышме сняли фильм о военной авиации России

Верхнепышминская «Студия-29», созданная на базе отдела протокольной съемки УГМК, сняла документальный фильм «Икары России. XXI век», посвященный развитию авиационного дела в России. Сегодня, 17 августа, кинокартину покажут в Окружном доме офицеров (Екатеринбург). Городскому порталу «Grifon» удалось встретиться и пообщаться с режиссером ленты Александром Муруговым до премьерного выхода фильма в свет.  

- Как появилась идея создать фильм о российской авиации?

- В январе Второе командование ВВС и ПВО предложило «Студии-29» снять 30-минутный документальный фильм, посвященный 100-летию российской военной авиации. Создавая кинокартину, мы параллельно исследовали исторические аспекты нашего наследия и современность, то есть постперестроечную действительность.

Съемки велись во всей зоне ответственности Второго командования - от Поволжья до западной части Дальнего Востока. Мы долетели до границы с Монголией. Иными словами, их авиационное подразделение находится дальше Киргизии –вплоть до Северного Полюса. Это бывший Приволжско-Уральский военный округ, около двух лет назад он был расширен и преобразован во Второе командование.

Съемки длились четыре месяца, а весь процесс работы над фильмом, включая монтаж, занял полгода.

- Чем Вас, как режиссера, по-настоящему заинтересовала тема развития военной авиации в России?

- Тема оказалась мне близка: я и сам бывший ВВСник, был радистом, но не летал. Я поражаюсь авиации. Мне кажется, это лучшее изобретение человечества – как можно, груду металла поднять в воздух, да еще и так пилотировать?.. Нужно сказать, что Россия занимает ведущее место в мире по высшему пилотажу.

Побывав рядом с боевой машиной – любой, будь то истребители, бомбардировщики или дозаправщики, - чувствовал, как сердце билось как минимум в два раза быстрей. Потому что сначала ты сравниваешь самолеты, потом, когда они заводятся, врубают форсаж, разбегаются и взлетают над тобой, тебя будто прижимает к земле. Все машины можно было потрогать, под брюхо залезть, крылья пощупать, в кабине пилота посидеть.

Эта тема уникальна тем, что не каждому повезет соприкоснуться с ней. А тут нам дали на откуп всё – разрешили снимать практически все военные объекты. Я думаю, дело в доверии. У военных есть свои киностудии, тем не менее, стать авторами фильма предложили именно «Студии-29». Может, они посчитали, что у нас будет более свежий взгляд, чем у военных режиссеров, которые знают, сколько винтов на самолетах. Их глаза не горят, а для нас все это в новинку, каждому болту мы удивляемся.

- Какие моменты больше всего запомнились во время съемочного процесса?

- Перелет в Казахстан. Мы летели в Аркалык встречать космонавтов. Сначала мы снимали с воздуха, как появляется где-то из-за облаков капсула с космонавтом и парашютом, она пробивает мелкие перистые облака и идет вниз, а потом ударяется о землю…

Еще один случай. Возвращаясь с Алтая, пролетая где-то в районе Новосибирска, мы снимали учебные стрельбы с вертолета. Вылетели в ясную погоду и попали в снегопад. Вертолетов практически не было видно.

- Возникали ли технические сложности при съемках фильма, ведь большинство эпизодов происходит в воздухе, непосредственно во время полета самолета?

- Перед съемками мы купили специальную технику – износостойкие малогабаритные камеры с отличным качеством съемки, которые можно крепить как и куда угодно. Представьте себе, пилот сидит в очень тесной кабине, где ему самому трудно развернуться. Когда в кабину вошел оператор, у него глаза округлились от удивления. Он не знал, куда крепить камеры: на панели управления машиной один тумблер граничит с другим, а на лобовое стекло нельзя – пилоту будет мешать при взлете и посадке. С трудом нашли свободное место. Камера снимала без оператора в кабине, как пилоты выполняли различные трюки в воздухе - бочку, свечку, мертвую петлю.

- Что касается таких трюков, то там, где нужна смелость, безбашенность, Россия впереди?

- Я точно уяснил себе,  что слово «безбашенность» к авиации не подходит. В фильме есть жесткая сцена, когда эта безбашенность не только резко осуждается, но и запрещается. Существует ряд сводов законов, кровью написанных, несоблюдение которых ведет к трагедии – пилоты уходят из жизни, самолеты разбиваются.

Военные выполняют только сложный пилотаж, то есть боевые задачи, включая дозаправку в воздухе. Это у них сейчас конек. Мы почти месяц с лишним снимали этот сложный процесс, потому что его нужно снимать и с самолета, который заправляется, и с танкера, который раздает топливо. А в предыдущие годы военные игнорировали дозаправку: не было топлива, налет часов у летчиков был мизерный. Ну что такое 10 часов  в год налетать? А сейчас больше ста. Это надо отметить как приятный факт даже нам, гражданским, потому что сейчас выправляется ситуация в авиации по сравнению с той, что была в 90-е годы.

- Какая часть из отснятого материала была использована в фильме?

- Сложно сказать. Я думаю, одна двадцатая.

- Тяжело оставлять за кадром какие-то эпизоды, сцены из чернового варианта?

- Это больная тема для авторов любого фильма. На эту тему есть моя любимая пословица, распространенная среди нашей братии: «Метр в корзину- улучшает картину». Конечно, хочется в фильм поставить все, каждый кадр жалко, но мы немолодые в кино- и телепроизводстве и немножко переболели этой детской болезнью.

Заморочки ведь есть в любом виде деятельности. Например, я был удивлен, узнав, что военные 13-го числа не летают.

- В памяти остались герои, которые удивили?

- Интересна  судьба военного фотографа Андрея. К сожалению, он не стал героем фильма. С детства он мечтал связать свою жизнь с авиацией. Но, будучи студентом, попал в аварию. В больнице ему сказали, что летать не будет. Но он не предал свою мечту и теперь работает при клубе в авиационной части. Где бы Андрей ни бывал, он искал конструкторы самолетов. Подходил с фотоаппаратом к боевой машине и фотографировал каждый болтик, где и на каком расстоянии находится, потому что в модельках этого нет, он все дорабатывал в мельчайших деталях. Его работы экспонировались на выставках, у него стали покупать фотографии. Андрей не работает на поток, но делает удивительные вещи.

Также меня поразил сам командующий Вторым командованием ВВС и ПВО России Виктор Севостьянов. Помню нашу первую встречу, когда он прилетел к нам, находясь за штурвалом самолета. Никогда не забуду, когда мы вместе в алтайских горах снимали эпизод учений, как десантировался спецназ. Оператор рискованно стоял с камерой в открытых дверях самолета, который пролетал на большой высоте и скорости. Страховал его сам генерал Севостьянов – держал оператора за плечи и кричал (а там же шумно): «Максииим! Что еще надо?». Тот отвечал: «Еще один круг да пониже!». Севастьянов - пилоту: «Давай еще раз!». Еще генерал сам разбрасывал дымовые шашки, чтобы в кадре все было красиво. Переживал, курил. Мечта каждого солдата. Настоящий отец-командир.

Все эти люди из какого-то другого теста, ей-богу!

- Наверное, юбилейные фильмы снимать особенно трудно, ведь задача заключается в том, чтобы показать объект исключительно с лучшей стороны.

- Фильм, прежде всего, должен быть честным, а честным он может получиться, когда показываешь не только положительные стороны, но и обязательно коснешься проблемных вещей. Если мне предлагают глянец, что-то слащавое – это не интересно.Такого не может быть, потому что жизнь состоит из белого и черного, это борьба противоположностей. Да, сегодня некоторые вещи военным не удается решить по многим причинам, в том числе политическим, но я вижу, что к этому есть стремление, начиная от увеличения налета часов до наращивания военной техники. Например, мы впервые увидели огромный самолет Ми-26, который может поднять 26 тонн в воздух. Внутри есть кофе-машина, огромная кабина пилота, а в фюзеляже можно играть в баскетбол.  Сейчас в авиации прослеживается тенденция, которую видно невооруженным глазом, – тенденция к улучшению. И здорово, что в этой сфере остались люди, которым просто интересно жить.